Магазин купцов елисеевых

О булочнике Филиппове

Хлеб ситный, бородинский, стародубский, рижский, французские булочки, сайки, обсыпанные маком или крупной солью, калачи, пирожки с требухой или кашей — во всем этом булочнику Филиппову не было равных не только в Москве, но и во всей России. Он умел выпечь именинный пирог такого размера, что приходилось снимать ворота, чтобы внести его во двор. Дела у Ивана Максимовича шли так бойко, что стены его кабинета были обклеены сторублевками.

Иван Филиппов

Торгуя со всей Россией, Филиппов отказывался заводить пекарни где бы то ни было, кроме Москвы. Даже сделавшись поставщиком двора его императорского величества, он не сдался. «Хороший хлеб — он особой воды требует. Такая есть только в Москве, в Мытищах», — твердил Филиппов, и императору с семьей пришлось смириться. Дорога с Тверской улицы в Зимний дворец на лихих почтовых упряжках занимала двое суток. В народе рассказывали, что Иван Максимович лично упаковывает горячие калачи в липовый короб, плотно пригоняет крышку и укрывает пуховым одеялом, так что на стол к государю они попадают ещё тёплыми. На самом деле всё происходило наоборот: Филиппов придумал особый способ заморозки свежего хлеба. Перед подачей на стол его следовало разморозить, завернув в мокрое полотенце, и минуту-две разогревать в печи.

И только когда была построена Николаевская железная дорога, связавшая Москву и Санкт-Петербург, Иван Максимович согласился открыть небольшую пекарню в столице — воду для теста в дубовых кадках вагонами доставляли туда из Мытищ. Филиппов был просто помешан на качестве!

Но и на старуху бывает проруха… Однажды утром московский генерал-губернатор Закревский пил утренний кофе, как обычно, с филипповской сайкой. И в ней обнаружился запечённый таракан. Не прошло и часа, как провинившегося Филиппова доставили пред начальственные очи.

— Эт-то что за мерзость?! — грохотал генерал-губернатор.

— Что-что, — ворчал Иван Максимович. — Это изюминка-с!

— Врёшь, мерзавец! Разве сайки с изюмом бывают?

— А как же? Недавно обновили ассортимент-с.

Домой король московских булочников возвращался бегом. Запыхавшись, влетел в пекарню, схватил в кулинарном цехе решето изюма и ухнул, к ужасу пекарей, в саечное тесто. Через час в дом Закревского прибыла корзина горячих саек с изюмом. А на следующий день от покупателей отбою не было!

Кофейня Филиппова на Тверской

После смерти Ивана Максимовича в 1890 году его дело перешло к сыну Дмитрию. Он-то и открыл на Тверской знаменитую филипповскую булочную с собственной кофейней. Там были огромные зеркальные окна, мраморные столики и лакеи в смокингах. Эта полукофейня-полулавка и натолкнула на мысль Григория Елисеева. Он даже дом под свой магазин купил по соседству с филипповской булочной.

Вслед за московским магазином Григорий Григорьевич принялся за создание петербургского. На пересечении Невского проспекта и Малой Садовой (как раз там, где дед Пётр Елисеевич ходил с лотком на голове, зарабатывая начальный капитал) архитектор Барановский — тот самый, что перестраивал дом под московский «Елисеевский», — выстроил высоченный дворец в стиле ар-нуво. Мало было просто повторить московское чудо в столице — нужно было придумать что-то новенькое, и Елисеев придумал! Первый этаж он оставил под магазин, второй отвёл под многозальный театр (у публики должен быть выбор, что смотреть!), а на третьем устроил кафе. Чем не прообраз современных торговых центров, разве что сменивших театр на кинотеатр?

Дошло до того, что покупать деликатесы где-либо, кроме Елисеевских магазинов, в высшем обществе стало считаться неприличным. За такое и из гвардии могли погнать.

Григорий Григорьевич уже разрабатывал план создания международной сети «Елисеевских», первый из которых должен был открыться в Нью-Йорке, но грянула мировая война, и идею пришлось оставить до лучших времен. Которые — увы! — для клана Елисеевых так и не наступили. И дело тут даже не в революции…

«Храм искусств» с Пушкиным и декабристами

Григорий Григорьевич Елисеев был представителем одной из процветающих купеческих династий Петербурга. Получив образование, он отправился за границу изучать виноделие, а вернувшись в Россию, основал торговое товарищество «Братья Елисеевы».

Свое состояние Елисеевы нажили в основном за счет торговли редкими импортными товарами. Знатные богачи покупали у них европейские вина, оливковое масло, сыры, кофе, чай, сардины и прочие деликатесы. Торговля велась как оптом, так и в розничных точках, но крупных магазинов у Елисеевых не было. Тогда Григорий Григорьевич задумал открыть в Москве и Петербурге особенные, не похожие на другие магазины, куда съезжалась бы вся местная знать. В Петербурге для этого было построено специальное здание на углу Невского проспекта и Малой Садовой улицы. Если окажетесь там, вряд ли сможете пройти мимо этого удивительного памятника архитектуры. Здание в стиле раннего модерна заметно выделяется на фоне остальных построек и приковывает взгляд своими витражами, роскошной отделкой и величественными скульптурами.

В Москве же Григорий Елисеев долго не мог выбрать между Арбатом, Большой Дмитровкой и Петровкой. Принять решение помог известный политический деятель того времени, гласный Московской городской думы Александр Гучков. Он предложил Елисееву организовать магазин в здании старинного дворца на углу Тверской улицы и Козицкого переулка.

История этого дома очень занимательна. Он был построен в 80-х годах XVIII века по проекту Матвея Казакова – того самого, который вместе с Василием Баженовым трудился над созданием Большого Кремлевского дворца, перестроил Большой Царицынский дворец и был одним из крупнейших представителей русской псевдоготики.

Строительство дома №14 по Тверской длилось с 1780 по 1788 год. Как пишет Гиляровский в своей книге «Москва и москвичи», этот «дворец» статс-секретарь Екатерины II Григорий Васильевич Козицкий заказал в подарок для своей жены – Екатерины Ивановны Козицкой (в ее честь впоследствии и был назван переулок, прежде именовавшийся Сергиевским). Однако в действительности Козицкий скончался за несколько лет до начала строительства, так что домом занималась уже его вдова.

Дело в том, что после пожара 1812 года университет лишился собственного здания на Моховой, и тогдашние владельцы дома №14 предложили университету временно разместить студентов и профессоров в своих стенах. Но интерьеры дворца показались преподавателям слишком роскошными, и они не посмели принять предложение.

После смерти Козицкой дом перешел к ее дочери – княгине Анне, жене русского дипломата Александра Михайловича Белосельского-Белозерского. У того было две дочери от первого брака – Мария и Зинаида. Младшая, Зинаида, в 1811 году вышла замуж за Никиту Волконского – родного брата будущего декабриста Сергея Волконского.

Зинаида Александровна была женщиной многих талантов: она великолепно пела, сама сочиняла музыку, писала стихи и прозу. С ее появлением дом на Тверской превратился в настоящий храм искусств. В его залах, украшенных знаменитыми картинами и фресками, регулярно собирался весь цвет московской творческой интеллигенции. Свои произведения здесь читали Пушкин, Жуковский, Вяземский, Тютчев, Одоевский, Тургенев и многие другие русские классики. Гостей салона развлекали своими выступлениями лучшие музыканты, в том числе исполнители итальянской оперы.

Есть в биографии этого дома и страничка, связанная с декабристами. В 1825 году здесь останавливалась невестка Зинаиды – Мария Николаевна Волконская, супруга сосланного в Сибирь декабриста Сергея Волконского. Она, как и жены других восставших, решила разделить участь мужа, и этот визит к родственникам был для нее прощальным. Чтобы хоть как-то скрасить последние часы Марии перед страшным путешествием, Зинаида Александровна организовала прощальный вечер, куда были приглашены лучшие итальянские музыканты и разные именитые гости. В их числе был и Александр Пушкин, развлекавший Марию Николаевну своими стихами.

Фото: ТАСС

Легенда в аренду

В 1992 году «Елисеевский» приватизировали, акции распределились между сотрудниками, но в 2002 году 90% акций выкупили (предположительно, за 650 тысяч долларов) структуры Якова Якубова — предпринимателя, которого называют «хозяином Тверской». В разное время он завладел несколькими объектами на центральной улице Москвы по одной и той же схеме: скупка акций у сотрудников магазинов, размывание долей других участников с помощью увеличения уставного капитала, оформление собственности на кипрские офшоры или своих сотрудников, вереница сделок между подконтрольными компаниями.

Кстати, именно Якубову городские власти собирались продать «Елисеевский» в 2015 году. Московский департамент имущества, который в документах фигурирует как арендодатель здания на Тверской, решил выставить его на аукцион. За помещение площадью больше 5 тысяч квадратных метров власти запросили не менее 2,5 миллиарда рублей. Руководитель московского департамента торговли и услуг Алексей Немерюк говорил, что бизнесмен арендует помещение и собирается выкупить магазин. Чиновник назвал Якубова «американцем, который уже давно уехал в Майами», и добавил, что «у него все хорошо» и в Москве «он все посдавал в аренду, и ничего ему здесь уже не нужно, только деньги».

Ещё о детях

Рассорившись с отцом, все сыновья Елисеева охладели к купеческому делу. Николай уехал с первой волной эмиграции и стал в Париже биржевым журналистом. Сергей, востоковед по образованию, выбрался из России только в 1920 году — просто сел в лодку и уплыл в Финляндию, потом тоже перебрался во Францию, преподавал в Сорбонне китайский, корейский, японский. Третий брат, Александр, стал инженером — он остался в Ленинграде и дожил до 1953 года. Трагичнее всех сложилась судьба старшего, Григория, и младшего — Петра. Они тоже остались на родине. Григорий избрал хирургию, много оперировал, а в 1937 году вместе с Петром был арестован. Их обоих сгноили в лагере. А Машенька накануне революции вышла замуж за юнкера, которого очень скоро расстреляли большевики, на этом её след теряется.

Елисеевский на Невском, деталь. Фото Марии Бор-Раменской

Сейчас потомки Елисеева живут во Франции, Швейцарии, Америке. Среди них по-прежнему нет ни одного коммерсанта… Они старательно ухаживают за могилами Николая Григорьевича и Сергея Григорьевича на Сен-Женевьев-де-Буа. А место упокоения Григория Григорьевича со второй женой выглядит совершенно заброшенным. Потомки его так и не простили…

Деликатесы из подвала

В таком виде «Елисеевский» просуществовал до революции 1917 года и два дня после нее, а потом закрылся. Только в 1921 году с приходом Новой экономической политики магазин снова заработал, уже как «Гастроном №1», но в народе и даже некоторых документах его все равно называли «Елисеевским». Купец Григорий Елисеев с молодой женой в 1920 году был вынужден уехать во Францию. Дети — пять сыновей и одна дочь — с отцом не общались как раз из-за его нового брака после самоубийства матери, Марии Елисеевой. Она не смогла смириться с изменой мужа и повесилась на собственной косе.

В советское время «Елисеевский» выделялся на фоне остальных магазинов. В голодные 30-е годы он поражал граждан воспетыми Маяковским ананасами и рябчиками, а в 1944-м году во время войны и действия карточной системы только в «Елисеевском» торговали за деньги. Постоянное наличие продуктов в гастрономе на Тверской при их тотальном дефиците удивляло людей сильнее, чем помпезные интерьеры и идеальная выкладка товаров. Кроме того, до 80-х «Елисеевский» оставался чуть ли не единственным московским магазином, работавшим до 10 вечера.

Характеристика здания[]

Дом был построен в 1902—1903 годах архитектором Гавриилом Васильевичем Барановским для магазина колониальных товаров торгового товарищества «Братья Елисеевы». Здание выделяется на фоне классической архитектуры Невского проспекта своими витражами, скульптурами и роскошью отделки

Стиль здания был призван показать богатство товарищества и привлечь внимание потенциальных покупателей. Витраж на Невской стороне здания, покрывающей несколько этажей, создаёт впечатление одной громадной витрины

На фасаде установлены скульптуры А. Г. Адамсона «Промышленность», «Торговля», «Искусство» и «Наука».

Внутри было три торговых зала, украшенных зеркалами и бронзовыми светильниками. На первом этаже располагался магазин «колониальных товаров», на втором — театральный зал театра «Невский фарс», на третьем — ресторан. Здесь можно было купить все: начиная от свежих трюфелей и горячих пирожков, до утром выловленных устриц.

В подвальном помещении были склады, холодильники и один из самых лучших винных погребов Европы.В «Невском фарсе» ставили пьесы легкого, игривого, а нередко и фривольного содержания. Так что здесь можно было вкусить и хлеба, и зрелищ. Сменивший «Невский фарс» Театр Комедии тоже начинается с гастронома.

Наше время[]

С 08 марта 2012 года после реставрации открыт «Елисеевский магазин»! …по образцу 1903 года: с испанским хамоном, австрийскими сырами и чёрной осетровой икрой.

При входе в Елисеевский гастроном посетители волшебным образом переносятся в начало XX века. Дух того времени чувствуется настолько остро, что современная одежда посетителей кажется немного неуместной на фоне резных прилавков, старинных светильников, кованных этажерок и изысканной лепнины. Особый шик интерьеру добавляет огромная ананасовая пальма в центре зала, установленная как символ буржуазного века.

Ассортимент гастронома остался прежним: на 1-м этаже здания можно будет приобрести алкоголь, элитные сорта чая и кофе, попробовать местную выпечку, а также купить красную икру и лососину. Второй этаж займет ресторан экстра-класса, а на цокольном этаже разместятся кафе и бар более низкой ценовой категории. Планируется открытие винного клуба, где можно будет продегустировать напитки из погреба Елисеевского гастронома, вмещающего 2’000 бутылок.

Согласно данным аналитиков, на реконструкцию магазина было затрачено около 130 млн. рублей. Сейчас полностью завершены работы по восстановлению внутренних интерьеров, продолжается отделка фасада здания.

Под надзором Росохранкультуры восстановили все элементы внутреннего убранства, а на прилавках появились редкие деликатесы, а также выпечка и кондитерские изделия, которые производят при магазине. В подвальном помещении и на уровне мезонина заработали два ресторана, оформленные в стиле модерн.

Бес в ребро, или крах династии

1 октября 1914 года покончила с собой жена Григория Григорьевича — Мария Андреевна. С третьей попытки. Чуть раньше она уже бросалась в Неву и вскрывала вены — неудачно. Её заперли в доме, отобрав все мало-мальски опасное, но она, улучив момент, повесилась на полотенце.

Мария Андреевна была дочерью купца первой гильдии Андрея Ивановича Дурдина, короля пивоваренных заводов. Женившись на ней в своё время, Григорий Григорьевич сделал очень удачный шаг. Во-первых, слияние капиталов; во-вторых, хорошие связи; в-третьих, Мария Андреевна обладала не меньшей коммерческой сметкой, чем он сам. И, наконец, она родила ему пятерых прекрасных сыновей, наследников династии, и прелестную дочь…

Григорий Григорьевич в молодости с женой Марией Андреевной

Но приблизившись к 50 годам, Мария Андреевна, и в молодости-то скорее умная и решительная, чем изящная и красивая, совсем утратила женскую привлекательность. А Григорий Григорьевич был по-прежнему моложав и подтянут… Вот и увлекся молодой дамой, женой купца 2-й гильдии Верой Фёдоровной Васильевой. Банальная, казалось бы, история, вот только у Елисеевых она кончилась трагедией. Полгода влюблённые встречались тайно, сохраняя приличия, потом обо всём узнал муж Веры и начал бракоразводный процесс… Григорий Григорьевич кинулся в ноги жене, выпрашивая свободу, но услышал в ответ: «Только через мой труп!» Хуже всего, что взрослые сыновья, до недавних пор чтившие отца как какое-то божество, отвернулись от него и сплотились вокруг матери. Григорий Григорьевич сгоряча лишил их денежного содержания, Мария Андреевна сделала ответный ход, сняв со счетов фирмы собственный капитал и отдав его на сохранение родному брату Григория Григорьевича — Александру Григорьевичу. Дело дошло до суда между братьями (Григорий Григорьевич проиграл) и безобразного, отвратительного, публичного скандала. А потом и до гибели Марии Андреевны…

Хоронить её Григорий Григорьевич не поехал и даже венка от себя не послал. В этот день он все ходил из угла в угол по кабинету и восклицал: «Упрямая, своевольная женщина! Сделала всё-таки по-своему! Ну так и я упрям и своеволен и тоже сделаю по-своему». Он обвенчался с Верой Фёдоровной через три недели после похорон первой жены. Сыновья в тот же день отправились к нотариусу и оформили официальный отказ от отцовского наследства. Больше они с Григорием Григорьевичем никогда не разговаривали и не виделись. Их главной претензией к отцу была даже не измена матери как таковая, а нарушение купеческого слова, которое он когда-то дал Марии Андреевне и её родителям, затевая выгодную сделку под названием «законный брак». Что ж! Григорию Григорьевичу грех было жаловаться — он сам их так воспитал… А что у него самого слово иной раз расходилось с делом — так была в его характере такая чревоточинка (вспомнить хотя бы историю с дворянством).

В Елисеевский не посылали прислугу, ходили сами

Какое-то время в отцовском доме на Биржевой линии оставалась 14-летняя дочь Машенька. Григорий Григорьевич, опасаясь, что её похитят братья, нанял телохранителей — тщетно! В один прекрасный день с каретой, где ехала девушка, столкнулся лихач. Телохранители набросились на наглеца, а Машенька тем временем исчезла. Через час Григорию Григорьевичу пришло письмо с инструкциями. Он пришел в назначенное место на Морской улице, там уже ждала шеренга адвокатов и нотариусов, в присутствии которых беглянка, высунувшись из окна, крикнула отцу: «Я сама убежала из дому. Из-за мамы». И снова Григорий Григорьевич судился, и снова проиграл дело.

Елисеевский на Невском, фото М.Бор-Раменской

Теперь даже молодая жена не радовала его. Елисеев стал пить горькую и забросил дела. После революции супруги уехали во Францию, мало что с собой взяв. Впрочем, на скромную жизнь им хватило. Вера увлеклась живописью, Григорий Григорьевич — садоводством. Несмотря на 20-летнюю разницу в возрасте, он пережил её и умер в 84 года, совершенно одиноким. Не раз Елисеев предпринимал попытки наладить отношения с детьми, но все они провалились.